Петровская крепость была типичным инженерным сооружением для своего времени. Располагалась она внутри крутой луки Медведицы на левом берегу реки. Кроме реки, крепость защищали озера и болота. Правый берег был более высоким, здесь располагались жилища служилых людей и их семей. Крепость была обнесена двойными дубовыми стенами, между которыми засыпана земля. Сверху от непогоды они защищались тесовой крышей. Внутри стен располагались полати на высоте 2-3 метров, с которых обороняющиеся вели огонь из ручных мушкетов через бойницы. Здесь же располагались затинные (от слова тын – стена) пищали (небольшие пушки для ведения настильной стрельбы), малокалиберные медные тюфяки (стреляли каменным и металлическим дробом). Чтобы от отдачи во время выстрела пушки не отскакивали и не падали вниз в крепость, их либо закрепляли в станках, либо прикрепляли крюком (гаком) за стену. Ядра и пороховые заряды пушкарям подносили из «зелейного» погреба (зелье – порох) члены семей служилых людей, многие из которых сами неплохо стреляли из пушек. В качестве снарядов использовали и целые ядра, и каменный, и металлический «дроб». Такого же типа артиллерия располагалась в крепостных башнях, выдвинутых вперед от стен для того, чтобы при необходимости вести фланговый огонь по неприятелю, прорвавшемуся к стенам.

Строилась крепость в спешке, тем не менее строительство затягивалось. 1 апреля 1699 года она еще была головной болью начальства, потому что дожди и снег уничтожали стену – плод тяжелого труда, и думный дворянин Степан Богданович Ловчиков давил на петровского воеводу и коменданта Андрея Андреевича Вестова: «…писали мы к тебе в новопостроенный город Петровской, что Пензенского уезду ясашная мордва недовозной тес, который не довозят в прошлом в 206 году на крышку того Петровского города, довезли ль и сколько того тесу привезено и в котором месяце и в числе, и город Петровской весь ли покрыт или не докрыт, и буде докрыт, на скольких саженях того города не докрыто». К 16 апреля от Вестова ответа еще не было получено, и в Петровск летит следующая депеша из приказа Казанского дворца уже от имени царя Петра:

Всего над стенами Петровска возвышалось восемь башен – две проезжих и шесть глухих. Северная проезжая башня называлась Московской – через нее ездили на Московскую дорогу. Эта башня была основной, «парадной», возле нее была построена соборная церковь, рядом с церковью воеводская канцелярия, съезжая изба, колодная изба для арестованных, ноги которых забивали в деревянные колодки, чтобы не сбежали, пока шло следствие. Другая проезжая башня – южная, выходила на саратовскую степь, справа от озера, если идти от крепости. «Саратовская» сторона, как и северная, была укреплена рвом и валом на протяжении 1080 метров.

Площадь крепости составляла 7 гектаров. Стены ее шли по нынешним улицам Карла Маркса и Кирова, от Покровской церкви до стального моста через Медведицу. Внутри крепости размещались немногочисленные строения. Сохранилось описание петровской крепости 1751 года. Приведем его почти полностью, так как этот очень важный документ целиком публиковался, кажется, всего один раз в «Трудах Саратовской ученой архивной комиссии».

Вызывает интерес перечень колодников, томившихся в крепости, приведенный в том же документе. Карп Мочалин и Маркел Синцов из сельца Дмитриевское, Чардым тож, были закованы за убийство приказчика. Их ждала смертная казнь. Алексей Заритов и Карп Полянский сидели за воровство в Петровске, Григорий Бабурин из д. Киселевки за побег от помещика и грабеж крестьянина д. Лисичкиной. Новокрещеный мордвин Дмитрий Екимов из Славкино заключен под стражу за кражу пяти лошадей у пахотного солдата Сердобинской слободы Клепикова. Новокрещеный мордвин из д. Арапиной Пензенского уезда Матвей Яковлев был без документа и ждал, когда из Пензенской провинциальной канцелярии придет на него подтверждение, что он не беглый.

Слобода (селидьба), как следует из указа царя Петра, подобно крепости, тоже была укреплена рвом, валом и надолбами, но менее мощными. Все петровчане, не исключая пятидесятников, сотников и священнослужителей, жили в пригородной слободе на правом берегу Медведицы. Нынешний поселок Пригородный, расположенный в южной части Петровска, возник позднее и не имеет к первоначальной слободе никакого отношения. Та находилась на правом берегу Медведицы напротив северной проезжей башни. В случае тревоги гарнизон быстро собирался в крепости. Людей, работавших в поле, созывали набатом – колоколом с одной из башен. Этот же колокол звучал в жестокую пургу, указывая дорогу людям, заблудившимся в степи. В описании не указано, что на правом берегу Медведицы располагалась слобода служилых людей, а в кремле стояла соборная церковь во имя Петра и Павла, не попавшая в перечень потому, что рассматривалась как церковное имущество, за сохранность которой администрация уезда не несла ответственности. Не указаны еще некоторые приметы военной крепости, так как перепись имущества производилась спустя не одно десятилетие после того, как медведицкая твердыня утратила свое военное значение.

В прежнее военное время по крепости несли службу стрельцы, пушкари, ворутники, пешие казаки. Конные казаки ездили в дозоры. Современный историк В.А. Волков подробно описывает содержание дозорной степной службы в XVI–XVII веках. О приближении «татарской войны» жителей пограничной полосы извещали высылавшиеся в степь станицы и сторужи, однако, учитывая возможность гибели или «оплошки» станичников и сторожей, на засечной черте существовала своя дозорная служба, пишет историк. Наблюдательные пункты устраивались на близлежащих сторожевых курганах и высоких деревьях. Непременным условием для расстановки караулов являлось наличие хорошего обзора окружающей местности, «чтобы видеть было с тех сторож в далние места». В опасное летнее время на этих постах находились сменные караульщики, в случае появления неприятеля зажигавшие кузовки с берестой и смолой, оповещая окрестное население и сторожевые отряды русской конницы «про приход воинских людей». По всей укрепленной линии, помимо сигнальной, действовала постоянная конная связь.

Добавим к сказанному В. Волковым, что сигналы иногда были чем-то вроде «степного телеграфа»: количество дымов, движение дымом в ту или иную сторону, по горизонтали, вертикали, кругами, содержали своеобразное «шифрованное» сообщение воеводе, подобное некоторым сигналам флажного семафора у военных моряков. Ближайший к переднему наблюдателю караул, дублировал полученный сигнал, передавая его тем самым на следующий пост за 5–6 верст. Через пять минут воевода уже знал, где, в каком направлении и в каком количестве движется неприятельская конница. Лишь через или два являлись караульщики-очевидцы и устно докладывали обстановку в степи. Но к этому времени, благодаря полученным сигналам, крепость уже была готова к бою, гарнизон в сборе, мирный народ спрятал скот, закопал в землю наиболее ценное имущество, а служилые люди заняли места по боевому расписанию. Любопытно, что в 1911 году, когда урядники Петровского уезда описывали для любознательного уездного исправника А.Ф. Шкенева достопримечательности сел и деревень, в селе Топлом Камышинской волости крестьяне местного помещика пересказали своему полицейскому предание, согласно которому раньше в их округе действовали разбойники, которые «переговаривались» между собой огнями, зажигаемыми на курганах. Понятно, каких «разбойников» имели в виду крестьяне.

Однако система связи с помощью дымов существовала лишь там, где позволяла местность и при хорошей видимости. Но использовалась и иная тактика действий станичников, обнаруживших в степи противника. Казаки дальних караулов, передав сигнал, не торопились возвращаться. Они быстро мчались влево или вправо от надвигающихся колонн противника, съезжались в условленном месте, забирались в тыл противника и по сакме (следу в траве) очень точно определяли его численность. В любом случае главной задачей дозорщиков в Диком поле была разведка сил и намерений неприятеля. Нетрудно убедиться, насколько она была сложной и опасной.

Рядом с Петровском на Пензенско-саратовской большой дороге стояли массивные деревянные ворота, через которые проезжали путники, за воротами, не совсем близко от обочины располагалась караульная изба, в которой дежурили ворутники. В краеведческой литературе укоренилось мнение, будто бы в обязанность воротников как особой категории служилых людей входило лишь отпирание и запирание крепостных ворот. Но это слишком простая и легкая работа, не требующая особой квалификации. (В данном случае речь идет о простейших, не каменных крепостях, где ворота представляли собой сложное инженерное сооружение). В нашем случае воротники – это люди, контролировавшие проезд по дороге, безопасность которой обеспечивала Петровская крепость. Ворота делались там, где их невозможно или трудно было объехать. Они запирались тяжелым бревном наподобие шлагбаума, чтобы проезжающие не могли открыть их с ходу. Встреча воротников с незнакомыми людьми всегда таила в себе опасность. Так что при приближении путников воротники готовили оружие к стрельбе, занимая оборонительные места в караульной избе или в шанцах (окопчике). Караульная изба или шанец располагались с учетом того, чтобы неприятель не ворвался в них с ходу. Для этого строили надолбы и чеснок (наклонный частокол с заостренными вершинами). Навстречу проезжающим выходил воротник. Из-за запертых ворот он приглашал к себе одного из путников и требовал подорожную грамоту. Таким образом, воротник должен был уметь читать. Тем временем остальные следили за действиями проезжающих, чтобы в случае надобности прикрыть огнем из мушкетов отход товарища. Если документ не вызывал подозрений, ворота отпирались, и проезжающие следовали дальше. Подозрительных лиц задерживали и вели в крепость для допроса в воеводской канцелярии.

Приведем текст одной из грамот периода зарождения Петровска. Пусть не смущает, что она выдана в Пензе. Точно такие же выдавали в Петровске, Саратове, Астрахани, любом другом городе, менялись лишь географические названия, имена людей и указания на выполняемую миссию проезжающих:

Возможно, петровские воротники читали «отпускную грамоту» вдовы одного из переведенцев, у которой в Азове умер муж, и она ушла с детьми из Азова в Пензу. Комендант Азова выдал женщине документ такого содержания:

О существовании ворот перед городом Петровском упоминал осенью 1707 года, следуя из Саратова в Москву, голландский художник и ученый Корнелий де Бруин. Миновав ворота на Саратовско-пензенской дороге, где начальник караула проверил подорожные грамоты, караван въехал в город. В Петровске (Petroskie) «градоначальник приказал разместить нас по удобным жилищам, – вспоминал де Бруин в своей книге «Путешествие через Московию». – Город этот отчасти обнесен деревянною стеною, и все дома в нем также по обычаю страны деревянные. В нем много и деревянных церквей, такие же (деревянные) ворота вдали от города. Улицы довольно широки и вымощены щебнем, крепко убитом и потому чрезвычайно твердом. Мы переменили в этом городе повозки и лошадей и выехали из него в 3 часа после обеда по твердой щебневой дороге. Мимо города течет небольшая речка, которую мы и переехали час спустя по длинному деревянному мосту и затем провели ночь под открытым небом, сделавши переезд не более 10 верст. Мы сделали себе ограду из наших повозок и разложили большой огонь, пообогревшись у которого пустились далее в 2 часа ночи, в чрезвычайно сильный мороз, через три или четыре болота, но затем дорога пошла хорошая до самого села Кондоля (Kondee), состоящего из двух рассеянных частей, застроенных деревянными домами. Мы оставались здесь только до 3-х часов и затем проехали далее два селения, между прочими селение Apaneka (Колюпановка), у которого течет речка Каменка (Kaminka), в 8 верстах от Пензы». В Колюпановке путники обогрелись в избах, «в которые вход без спросу».